Артем Велкорд
РЕКОНСТРУКЦИЯ
Катер оторвался от третьего перрона, покачался над вокзалом,
плавно развернулся и двинулся, наращивая скорость, на юго-запад.
Лететь предстояло около получаса, и Яромир, повозившись в кресле,
нашел приятную позу, устроил затылок на мягком подголовнике и
принялся неспешно оглядывать попутчиков. В салоне сорокаместного
катера их было не более десятка. Утренний рейс, туристы и
посетители Заповедника еще не раскачались, служилый люд
предпочитает катера-экспрессы, а у сотрудников Заповедника свой
собственный транспорт.
Вскоре изучение спутников наскучило Яромиру. Он достал из
чехольчика очки-коммуникаторы, подключился к сети катера, выбрал
из программы фильм (комедию, если верить аннотации) и, заранее
улыбаясь, запустил просмотр.
Это как бы входило в удовольствия сегодняшнего дня. Целого
свободного дня! А они Яромиру выпадали нечасто. А этот день,
первый свободный за пять недель, Яромир решил посвятить давно
задуманному путешествию в ближайший Заповедник.
Катер зашел на посадку, плавно опустился и состыковался с
перроном.
Яромир шагнул на трап, полого спускающийся к перрону. Солнце на
минуту ослепило его и на секунду показалась чрезмерной жара после
кондиционированного воздуха катера. Но уже перейдя с трапа на
шершавое покрытие перрона, Яромир пришел к выводу, что день
прекрасен, и жары никакой нет, а есть чудесное летнее тепло.
Он прошагал к выходу с перрона, прошел узкими воротцами (за
спиной сразу раздался шелест поднимающегося катера), миновал
электронную кассу и вышел на маленькую площадь. Постоял, изучая
надписи на указателе. Нашел строчку "Заповедник - 15, 73".
Пятнадцать километров, бус номер семьдесят три. Отошел в сторону,
встал в тени высокого тополя, вновь выудил из кармана рубашки очки-
коммуникаторы. Отдал команду на соединение с местной
информационной службой. Выяснил, что ближайший рейс семьдесят
третьего маршрута через полтора часа, и принял решение
воспользоваться экспресс-перевозкой. Заказал экс и снял очки.
Коротая время, обошел площадь, выпил газировки. Опустил
пластиковый стаканчик в утилизатор, подождал несколько секунд. На
экранчике утилизатора высветилась надпись "Стул. 16, 00118 %".
Означало это, что утилизованный стаканчик пошел на производство
стула. Повезло, как правило вместо конкретного предмета надпись
сообщала о какой-нибудь детали № 48483 в устройстве № 847403/643.
Но особенной удачей считалось, когда экранчик показывал 100%.
Значит, именно только что отправленный вами в утиль предмет стал
последним элементом в новой, только что сошедшей с конвейера вещи.
Юрий уверял, что как-то выбросил сломанный перочинный ножик и
увидел на экране "Средний трансконтинентальный лайнер. 100 %", но
Яромир этому рассказу не очень-то доверял. Юрий был известный
шутник. Самый большой хохмач и балагур их отдела. Но, между
прочим, именно Юрий настойчивей других советовал Яромиру выбраться
в Заповедник.
Из боковой улочки на площадь выплыл экс, остановился возле
Яромира и мелодично прозвенел. Яромир нырнул в салон машины,
подтвердил водителю пункт назначения и блаженно откинулся на
сидении. Что ни говори, а великое дело - свободный день,
расслабленно подумал он. Можно на эксе покататься. Давно уже не
ездил, даже не знал, что они по-прежнему управляются водителями.
Кто-то говорил, что их уже на автоматику перевели. А, да это же
Юрий говорил! Ну, тогда понятно...
Машина неспешно плыла по малолюдным улицам. Яромир разглядывал
городок со смешанным чувством хорошей доброй зависти и удивления.
Сам он всю жизнь провел в мегаполисе, и вид этого славного
городка, с узкими, покрытыми еще асфальтом, улочками, маленькими
скверами с аккуратными скамеечками, с яблонями возле мостовой,
поразил и обрадовал его. Пожалуй, самое подходящее место для
Заповедника, подумал Яромир. Как-то настраивает... на
соответствующий лад. Водитель экса словно понимал, что Яромиру
доставляет удовольствие наблюдать за тихим городком, и вел машину
медленно, притормаживая у интересных мест. Вот справа показалась
метровый металлический столб с рычагом. Водяная колонка, ахнул
Яромир. Стилизация, конечно, но как здорово! Он вывернул шею,
провожая взглядом оставшуюся позади колонку. Под ней, на бетонном
круге темнело сырое пятно. Неужели работает?
Не успел Яромир поразиться колонке, как из-за подступающих к
самой дороге кустов вынырнула квадратная площадка. На ней бок о
бок стояли три автомобиля. Настоящих старинных автомобиля. С
колесами! Черная резина на белых металлических ободах. Как эти
резиновые кольца называются? Шины, вспомнил Яромир, шины они
называются. Ну надо же, до чего интересный городок. Конечно, и в
мегаполисе есть старинные автомобили, но там они стоят в музее,
окруженные экранами с описаниями, техническими данными, историей
создания. А здесь просто так, на площадке под деревьями, как будто
только что свернули сюда с улицы.
Пока Яромир удивлялся, экс выехал из городка на неширокую
полоску шоссе. Здесь был уже не асфальт, современное пластиковое
полотно со встроенными датчиками, отслеживающими движение машины
над дорогой. Но вдоль шоссе тянулись сады, из-за которых то и дело
проглядывали старинные строения. Яромиру запомнилось длинное
одноэтажное сооружение из одинаковых серых прямоугольников с
узкими окошками почти под самой крышей. Очень старое, не позже
середины двадцатого века, но прекрасно сохранившееся. У широких
деревянных ворот сооружения стояло прекрасно изготовленное чучело
животного с небольшими рогами. Само животное было черное, но по
всему телу имелись белые пятна. Очень красивое животное!
Наконец, Яромир высадился перед высокой аркой. На ней крупными
буквами было написано лишь одно слово - "Заповедник". Яромир
пригляделся. Да, действительно, буквы были выведены обычной
краской. Встроенных в арку экранов Яромир, как ни старался,
заметить не смог.
Он прошел на территорию заповедника. Здесь его встретил гид,
вежливо пригласил в одну из множества хаотично расставленных под
деревьями кабинок. Внутри Яромиру предложили сесть,
поинтересовались, впервые ли он в Заповеднике.
- Да, - ответил Яромир.
- Желаете полную программу или сокращенную? - поинтересовался
гид.
Яромир пожелал полную. Гид обрадовался, уточнил модель
Яромировых очков-коммуникаторов и пожелал приятной экскурсии.
Затем они вышли из кабинки.
- Вот по этой аллейке, пожалуйста, - сказал гид, указывая рукой
на уходящую вправо посыпанную мелким белым гравием дорожку. -
Удачной экскурсии. Если я понадоблюсь, вызовите меня.
Яромир поблагодарил и отправился в указанном направлении. На
тенистой аллее царили зеленоватый полумрак и приятная прохлада.
Едва слышно похрустывал гравий под ногами. Яромир прошел сотню
шагов и остановился. Из-за деревьев явственно слышались звонкие
голоса и смех. Потом, перекрывая их, раздалась мелодия. Спустя
минуту все звуки затихли, и раздался голос.
- Добро пожаловать в Заповедник, Яромир. Мы начнем с истории
появления Заповедников. Если что-то будет непонятно, спрашивайте.
Яромир кивнул.
- Как вам, наверное, известно, - продолжал голос, - до середины
двадцать первого века люди воспитывали детей не в воспитательных
камерах, а самостоятельно. Примерно до семилетнего возраста
ребенка воспитывали его родители, затем к ним присоединялись
специальные учреждения. Впрочем, иногда у родителей не хватало
времени, и воспитание детей в специальных учреждениях начиналось и
с более раннего возраста. У такой системы был один существенный
недостаток: качество воспитания сильно зависело от личности и
убеждений воспитателя. Порой случалось так, что в воспитательном
учреждении ребенку пытались привить одни взгляды, а в семье совсем
другие, возможно, противоположные. Конечно, при таком уровне
образования получаемый результат сильно разнился. Кроме того, ни
родители, ни воспитатели не могли уделять ребенку столько времени,
сколько необходимо. Из-за этого дети часто были предоставлены сами
себе, что порой приводило к несчастным случаям. Невозможно было
также тщательно контролировать состояние здоровья ребенка, что
приводило к заболеваниям и даже могло стать причиной смерти.
Существовало даже такое понятие - "детская смертность",
обозначающее количество погибших детей на некую расчетную
величину, например, на сто тысяч.
Голос стих, затем произнес:
- Яромир, пройдите, пожалуйста, тридцать шагов, поверните направо
и остановитесь.
Яромир последовал указаниям голоса и оказался перед небольшой
площадкой. На площадке размещалось несколько странных конструкций:
металлическая трубчатая рама, вкопанная в землю, с подвешенным на
цепях к верхней перекладине деревянным сидением; квадратная
коробка, тоже из дерева, наполненная песком; металлический крест,
насаженный на ось параллельно земле с сидениями на оконечьях и
другие устройства.
Как только Яромир остановился неподалеку от края площадки,
заработали скрытые в листве голографы. Они за несколько секунд
создали на площадке человеческие фигуры: двух женщин, присевших на
скамеечку и неправдоподобно маленьких человечков, некоторые из
которых отправились в короб, наполненный песком, двое уселись на
крестообразной конструкции и, отталкиваясь ногами, привели ее в
движение, один поспешил к свисающему на цепях сидению, взобрался
на него и, сгибаясь в пояснице и то поджимая, то распрямляя ноги,
стал раскачиваться взад-вперед. Один человечек приблизился к
Яромиру на расстояние пары метров. Яромир с изумлением понял, что
это маленькая женщина. Совсем маленькая, едва по пояс Яромиру. Он
с трудом вспомнил название таких вот невзрослых женщин - девочка.
А ребенок мужского пола называется мальчик. В центрах воспитания
Яромир никогда не бывал. И сейчас понял, что видит детей впервые в
своей жизни. Нет, он, конечно, знал, что дети рождаются, что в
центрах воспитания их обучают и следят за их здоровьем, но сам
этим не интересовался. И сейчас для него стало открытием, что
дети, оказывается, гораздо меньше взрослых.
Дети, звонко перекрикиваясь, убежали с площадки за деревья,
вслед за ними ушли и женщины.
- Сейчас, Яромир, вы могли наблюдать поведение детей в
специальной игровой зоне. Как вы, должно быть, заметили, взрослые,
наблюдавшие за детьми, отвлекались на беседу, и оставляли детей
без присмотра. Дети же, не осознавая опасности игровых
приспособлений, зачастую были близки к травме.
На несколько мгновений на площадке снова возникло изображение,
над головой одного из детей зависла пурпурная стрелка. Изображение
замедлилось и Яромир увидел, как мальчик неловко поставил ногу,
поскользнулся и едва не попал под вращающееся крестообразное
устройство (карусель, вспомнил Яромир, этот железный крест с
сидениями называется карусель). Над женщинами, увлеченно
беседующими на скамейке, зажглась синяя стрелка. Яромир понял, что
женщины не заметили происшествия на площадке.
Стрелки погасли и изображение исчезло. Карусель сделала еще три
оборота и с тихим скрипом остановилась.
- Яромир, вернитесь на аллею и пройдите еще пятьдесят шагов, -
сказал голос.
Яромир послушно прошагал положенное количество шагов по сухому
гравию и оказался на небольшой площади. Аллея здесь превращалась в
асфальтовую дорогу и расширялась вдвое. Справа и слева дорогу
ограничивали трехэтажные строения из серых прямоугольников. Точно
из такого же материала был сложен низкое длинное здание,
встретившееся Яромиру по пути в Заповедник. Только здесь вместо
узких окошек под самой крышей по каждому этажу шел ряд одинаковых
проемов, перекрещенных деревянными рамами. Солнечные блики
вспыхивали в стеклах.
Яромир остановился. Вновь включились голографы, древняя улица
ожила. Двинулись по улице старинные колесные автомобили, зашагали
по узким, возвышающимся над мостовой тротуарам люди. Среди них
были и дети. Некоторые из них шли со взрослыми людьми, некоторые
группами по двое-трое шагали по асфальту тротуаров сами. У детей,
выглядевших чуть постарше тех, с игровой площадки, за спинами
висели бесформенные мешки, отдаленно напоминающие туристическое
снаряжение. Мешки были разноцветные, некоторые с непонятными
надписями, некоторые с рисунками, изображающими различных животных
или людей.
- Перед вами реконструкция фрагмента старинного города, -
произнес голос гида. - Как вы можете видеть, дети сами по себе.
Транспортные средства могут представлять угрозу для их жизни и
здоровья.
Зажглись стрелки: синяя над мальчиком, красная над
приближающимся высоким автомобилем на трех парах колес. Мальчик,
видимо, о чем-то спорил с приятелем. Внезапно собеседник оттолкнул
мальчика и тот, не удержавшись на краю тротуара, сделал шаг назад,
на мостовую. За спиной мальчика завизжал резиной шин трехосный
автомобиль. Яромир вздрогнул и подался вперед, но все уже
закончилось. Картинка застыла. Мальчик, полуобернувшись, смотрел
на затормозивший в нескольких шагах от него автомобиль, за лобовым
стеклом которого Яромир рассмотрел злое лицо водителя. Красная и
синяя стрелки пульсировали над ними. Прошло несколько секунд,
стрелки погасли, а картинка вновь ожила. Мальчик испуганно
отпрыгнул в сторону, не удержавшись на ногах, упал на четвереньки,
быстро поднялся и побежал по тротуару, скоро затерявшись среди
прохожих. Его приятель тоже исчез. Уехал и грузовик.
- Дети не могли правильно оценить ситуацию и часто становились
участниками дорожных происшествий, - сообщил гид. - К сожалению,
контролировать их поведение не представлялось возможным, а
воспитательные меры не имели должного эффекта из-за особенностей
детской психики.
Голографы выключились, улица старинного города опустела. Голос
гида предложил Яромиру продолжить экскурсию. Яромир двинулся
вперед, с некоторой опаской миновал место, где едва не произошла
авария и скоро покинул улицу, оказавшись вновь на неширокой
спокойной аллее.
Повинуясь указаниям гида, он скоро вышел на очередную площадь.
На сей раз она была совершенно пуста, лишь несколько упавших
листьев оживляли серую плоскость. Яромир присел в кресло,
установленное у края площади.
Изображение потускнело, дернулось и поменялось. Теперь Яромир
видел перед собой строения. Он опознал в них старинный зоопарк.
Животных отделяли от посетителей ряды металлических прутьев.
- Существовали различные теории воспитания, - сообщил гид. -
Однако основные методы были неизменны. Причины, как правило,
исключительно психологического плана. Существовало такое понятие,
как родительская любовь. Привязанность родителей к своим детям, и,
конечно, детей к родителям, - вот главная причина многовековых
традиций воспитания.
По дорожкам зоопарка двигались люди. Среди них было много детей.
Они перебегали от клетки к клетке, испуганно взвизгивали, услышав
рык огромного тигра, смеялись, наблюдая за комичными гримасами
обезьян. Над одной девочкой вспыхнула и замигала очередная
стрелка, на сей раз зеленого цвета. Девочка пришла в зоопарк с
родителями. Другая стрелка, белая, помигивала над молодой женщиной
в легком платье и мужчиной в синей форме. Голову мужчины
прикрывала фуражка с кокардой. Девочка, вместе с другими детьми,
долго рассматривала обезьян в широкой клетке. Обезьяны
раскачивались на канате, отбирали друг у друга бананы и иногда
корчили рожи посетителям зоопарка. Девочка смеялась, глядя на
ужимки животных. Иногда она от восторга принималась подпрыгивать
на месте в такт с прыжками молодой обезьянки. Но вскоре девочка
отвлеклась, стала часто оборачивать на родителей и, наконец, не
выдержала, стремительно развернулась, помчалась к маме и папе.
Мужчина присел, распахнул руки, подхватил девочку, поднял ее и
закружился вместе с ней. Потом остановился, осторожно поставил
дочку на асфальт.
- Мама, папа, там такие обезьянки смешные, - звонко сказала
девочка. Мужчина и женщина засмеялись, женщина провела ладонью по
каштановым волосам девочки. Девочка взяла родителей за руки и
потянула к обезьяньей клетке.
Яромир несколько минут наблюдал, как эта троица, пересмеиваясь,
рассматривает животных, как мужчина нарочито неловко пытается
подражать повадкам обезьяны, а женщина шутливо дразнит его
гиббоном. Рассмотрел счастливые глаза девочки, неприметную заботу
матери, поправлявшей сбившиеся волосы дочери, гордость мужчины за
свою семью.
Стрелки погасли, исчез зоопарк и его посетители, но Яромир с
непонятной грустью продолжал сидеть в кресле на краю пустой
площадки.
Гид рассказывал о воспитательных учреждениях. Голографы показали
одно их таких учреждений, школу. Потом еще одно, для детей
помладше. Гид рассказал о принципах обучения, о людях, работавших
в школах. Яромиру показали урок математики.
После рассказа о школах гид перешел к медицинским учреждениям.
Поведал о больницах для детей.
Около часа голографы работали в полную мощность, создавая для
Яромира картинки из прошлого. Самые различные: дети играют во
дворе, дети поют песни на школьном концерте, родители с детьми
идут на городской праздник. Сцены сменялись, гид давал пояснений,
Яромир внимательно слушал и смотрел, впитывая в себя давно
минувшие времена. Наконец, гид замолчал, отключились голографы.
Яромир поднялся из кресла, потер затекшие колени, пересек площадку
и двинулся дальше. Вскоре он понял, что голоден, по указаниям гида
свернул с аллеи на примыкавшую дорожку, перекусил в автомате,
бросил посуду в утилизатор. Экран высветил неинтересное - "Деталь
№ 8733. Устройство № 838999/390. 87,3839%". Яромир продолжил
экскурсию.
Вернувшись на аллею, он прошагал еще две сотни шагов. Лес
закончился и Яромир оказался на берегу маленького озера.
Покачивались на теплом ветру редкие стрелки осоки. Яромир присел в
очередное кресло. Гид заговорил:
- Как вы уже поняли, Яромир, общество не желало изменений.
Сложившиеся традиции воспитания устраивали почти всех, а
интересные теории либо не находили достаточно приверженцев, либо
дискредитировали себя скверным воплощением. Так бы и продолжалось
все до наших времен. И вас, Яромир, воспитывали бы отец и мать, а
потом учителя в школе. Но обществу пришлось менять традиции. Как
вы, конечно, знаете, в первой половине двадцать первого века
человечество встретилось с несколькими сложными заболеваниями,
одно из которых поражало исключительно детей. Желаете посмотреть
реконструкцию?
- Нет, - ответил Яромир.
- Вы правы, это не самое приятное зрелище. В Заповеднике
запрещены реконструкции, изображающие гибель людей, но даже сцены
ранних стадий болезни могут сильно ударить по нервам. Моего
рассказа будет достаточно.
Гид описал зарождение эпидемии, борьбу с ней, упомянул отчаяние,
овладевшее людьми, когда они поняли бесполезность лекарств.
Человечество, встав на грань вымирания, было близко к панике.
Заболевание прогрессировало, средств его излечения не находилось,
и мир стремительно покатился к предсмертному хаосу. Легко
представить ужас людей, терявших надежду. Закрытые школы,
переполненные больницы, отчаянные поступки родителей, пытавшихся
спасти детей. Опустевшие улицы, погребенные под слоями пыли: зачем
убирать мусор, если скоро все закончится. Смертельно уставшие
врачи, потерянные, ставшие лишними учителя.
Гид рассказывал, и перед Яромиром, знавшим, конечно, историю,
разворачивалась совсем иная картина, не равнодушные строчки на
экранчиках очков-коммуникаторов, а живой, страдающий, смертельно
раненный мир, получивший удар в самое уязвимое место, в самую
главную надежду свою, мир, потерявший будущее. И, хотя Яромир
знал, что все окончилось благополучно, ему стало страшно.
- История человечества могла прекратиться, - ровным голосом
продолжал гид. - Решение нашлось, как это часто бывает, в
последний момент. Медики предложили поместить детей в
изолированные от внешнего мира камеры и погрузить их в состояние,
известное под названием анабиоз.
Рассказ гида продолжался. Он говорил о спешно возведенных
огромных комплексах, о опасениях людей, не доверявших новой и
слабо проверенной методике. Рассказывал о матерях, отказавшихся
расстаться с детьми. И вновь Яромиру представилась огромная
картина. Мир испуганный, растерянный, неуверенный, но приобретший
надежду. Оживающие города, отмытые улицы, толпы людей у
медицинских центров, ожидающих, что вот-вот оттуда выбегут их
чада, здоровые, веселые, соскучившиеся по родителям.
- Но время шло, вакцину от болезни найти не удавалось, - сказал
гид. - Вскоре был изобретен способ контакта с погруженным в
состояние анабиоза. Оказалось возможным передавать знания об
окружающем мире, воспитывать детей, даже не видя их. Мозг мог
воспринимать информацию, усваивать и накапливать ее.
Со временем человечество оценило новый способ воспитания,
продолжал гид. Никаких болезней, никаких несчастных случаев,
ребенок рос в идеальных условиях, получал прекрасное образование.
Ни лень, ни скверные родители не мешали обучению. И, став
совершеннолетним, человек выходил в мир со всеми нужными знаниями,
подготовленный к самостоятельной жизни.
- Возможно, мы вернулись бы к прежним традициям, - закончил гид,
- но лекарство так и не нашлось. Жить вне воспитательных камер
derh не могут.
Яромир посидел, рассеянно глядя на круживших над осокой стрекоз.
В голове вспыхивали и гасли картинки, созданные рассказом гида.
Мир гибнущий, мир надеющийся, мир успокоившийся и привыкший. Не
зря Юрий мне советовал посетить Заповедник, подумал Яромир. На
многое начинаешь смотреть иначе.
Он поднялся, обошел кругом озеро.
- Первая часть экскурсии окончена, - сообщил гид. - Вторая часть
предполагает самостоятельное изучение любой реконструкции на ваш
выбор. На несколько часов вы будете погружены в атмосферу
прошлого, тщательно воссозданную работниками Заповедника. По
вашему желанию возможно участие от первого лица или от третьего.
- Как это - от первого? - не понял Яромир.
- Вы можете побыть участником реконструкции. Прожить несколько
часов жизнью ребенка из прошлого.
- А от третьего?
- Вы будете наблюдать жизнь детей со стороны, без возможности
вмешательства в события.
- Пожалуй, от третьего, - решил Яромир.
Гид одобрил выбор Яромира. Предложил ему на выбор несколько
реконструкций. Яромир выбрал "Комплекс для отдыха. Вторая половина
двадцатого века. Название "Пионерский лагерь им. 50-летия
октября".
- Чьего имени? - переспросил Яромир.
- Имени события, происшедшего в октябре, - пояснил гид.
Яромир не понял, но решил не уточнять.
- Пожалуйста, следуйте за маркером.
Перед Яромиром зажглась зеленая галочка. Она двинулась от озера
и Яромир пошел за ней. Идти пришлось довольно долго. В конце
концов он очутился перед деревянным забором. Двухстворчатые ворота
вели на территорию комплекса, предназначенного для отдыха детей.
Маркер погас. Ярослав внимательно изучил надпись с названием
комплекса. Пионерского лагеря, поправил он себя. Так называется
этот комплекс.
- Пожалуйста, наденьте коммуникативные экраны, - попросил гид.
Яромир надел очки.
- Переведите экраны в режим односторонней видимости.
Яромир повиновался. Теперь очки были прозрачны изнутри, но
оставались темными снаружи.
- Тест, - произнес гид.
По экранчикам очков пробежал текст. Потом появилась фигура
человека в длинном плаще. На плащ была приколота табличка с
надписью "Тест". Фигура подвигалась, взмахнула руками, присела,
сделала несколько шагов.
Яромир подтвердил работоспособность фигуры.
- Благодарю вас, - сказал гид. - Желаю удачной экскурсии.
Вызовите меня, если возникнут вопросы.
Тестовая фигура исчезла. Прозвенели несколько тактов мелодии.
Яромир шагнул в ворота и оказался в пионерском лагере.
Здесь было тихо. Цвиркали птицы, изредка шелестели ветви кленов
над выщербленным асфальтом. Видимо, было утро и обитатели
пионерского лагеря спали. Яромир миновал небольшую каменную будку,
примыкавшую к воротам, и зашагал к видневшимся за деревьями
строениям.
Он прошел до первого здания: одноэтажного, сложенного все из
того же серого материала. Приблизился к двери. Она и не подумала
открыться. Ах да, сообразил Яромир, никакой автоматики. Взялся за
отполированную множеством ладоней ручку, толкнул дверь. Она не
поддалась. Тогда Яромир потянул на себя. Дверь послушно
распахнулась. Он вошел в узкий полутемный коридор. Из
единственного окна, расположенного высоко, на уровне плеча
Яромира, светил многослойный солнечный луч. В слоях медленно
кружились пылинки. Яромир пересек солнечные линии, прошагал
коридором, миновал еще одну дверь и оказался в небольшом
вестибюле. Из вестибюля Яромир, миновав очередной коридор с
дверями по обе стороны, попал в тупик, оканчивавшийся туалетом.
Развернувшись, Яромир приблизился к первому дверному проему, на
секунду замешкался, привычно ожидая, пока автоматика распахнет
дверь, не дождался, конечно, и потянув на себя дверную ручку,
проник в просторное помещение, уставленное одинаковыми
металлическими кроватями, довольно неудобными на вид.
На кроватях спали дети. Окна выходили на теневую сторону, и в
помещении было темновато. Яромир остановился между кроватями,
осмотрелся, привыкая к неяркому свету, пробивавшемуся сквозь
плотные шторы. Он насчитал восемь кроватей, расставленных вдоль
стен. Все кровати были заняты. Обитатели комнаты спали,
завернувшись в одинаковые одеяла. Кто-то, уткнувшись носом в
стену, тихонько посапывал, кто-то спал тихо. По коротким стрижкам
Яромир понял, что в этой комнате спят мальчики. Возраст, даже
приблизительно, Яромир определить не смог. Ему, лишь сегодня
впервые увидевшему невзрослого человека, трудно было оценивать
возраст детей. Не новорожденные, подумал Яромир. Точно не
новорожденные, но и не возраста выхода из воспитательной камеры.
Один мальчик на ближней к окну кровати пошевелился, открыл
глаза. Повернул голову, сонным взглядом обвел комнату. Яромир
машинально пригнулся. Кто его знает, этого ребенка, еще
испугается. Но мальчик не испугался. Он протер кулаками глаза,
повозился под одеялом и, запрокинув голову, уставился в потолок.
Яромир подошел ближе, остановился над мальчиком. Тот продолжал
спокойно лежать, изредка моргая короткими ресницами. Яромир
наклонился над ним. Мальчик не пошевелился. Он по-прежнему смотрел
в высокий потолок. Сквозь Яромира. Яромир отошел, присел на стул.
Старинный стул, деревянный, обитый вытертой тканью.
Мальчик снова завозился, повернулся к соседу, дрыхнувшему на
соседней кровати.
- Костик, - позвал мальчик вполголоса.
Сосед не реагировал. Мальчик снова позвал, уже громче. Потом
свесился с кровати, поднял с пола тапочек и, опершись одной рукой
об пол, шлепнул тапком по высовывающейся из-под одеяла руке
соседа. Тот дернулся, резко сел в кровати.
- Костик, - шепотом сказал мальчик, - сколько времени?
Второй мальчик поднял на уровень груди руку, взглянул на круглые
большие часы с ремешком, опоясывавшим запястье.
- Шесть, - зевнув сказал он. - Рано еще. - И рухнул затылком на
подушку, сладко зевнул. - Тебе, Серый, не спится, дай другим
поспать.
С этими словами Костик повернулся на бок и закрыл глаза. Первый
мальчик несколько минут лежал тихо, потом ворчливо передразнил:
"Тебе, Серый, не спится, дай другим поспать".
- Ну и дрыхни себе, - сказал он спящему соседу. Откинул одеяло,
вскочил, потоптался босыми пятками по дощатому полу. Подхватил со
стула, стоявшего возле кровати, одежду, сунул ее под мышку и пошел
к выходу. Он прошел совсем рядом с Яромиром, осторожно приоткрыл
дверь, высунул голову. Убедившись, что в коридоре никого нет,
выскользнул из комнаты. Яромир, секунду помешкав, двинулся за ним.
Мальчик на цыпочках пробрался через пустой вестибюль, проскочил
под солнечными лучами, бьющими из высокого окна, и выбрался из
дома. Яромир поспешил за ним. Он вышел следом за мальчиком и
остановился у него за спиной. Мальчик не услышал звука
открывающейся двери и не обернулся на шаги Яромира. Теперь Яромир
был уверен, что мальчик его не видит и не слышит.
- Серый, - позвал Яромир мальчика. Просто так, чтобы окончательно
удостовериться. Серый никак не отреагировал. Он торопливо натянул
брюки из синей, плотной на вид материи, просунул голову в
свитерок. Взглянул на свои босые ступни, хотел, видимо, вернуться
в комнату за обувью, но, поразмыслив, дернул головой и решительно
сошел с крыльца на асфальтовую дорожку. Асфальт холодил ступни.
Мальчик снова остановился, обернулся, потоптался на месте и,
наконец, окончательно решил не возвращаться в дом.
Мальчик побежал к зарослям кустарника, окаймлявшим дорожку.
Яромир, не раздумывая, бросился за ним. На бегу он думал, что
Серый - странное имя для ребенка. Может быть, в старину было
принято давать детям имена по цветам? Серый, Зеленый, Оранжевый...
Хотел бы носить имя Оранжевый, усмехаясь, спросил сам себя Яромир.
Необычно, но интересно.
Тем временем они с мальчиком по имени Серый миновали кусты.
Мальчик, кажется, остался невредим, а Яромир поцарапал щеку,
неосторожно вломившись в колючие кусты со всего маху. Сразу за
кустами началась прямоугольная травяная площадка, в которой Яромир
опознал поле для игры в старинный футбол. Маленькие ворота всего с
двумя поперечными штангами и единственной перекладиной Яромира
изумили. Четыре вратаря в таких крохотных воротах должны были
чудовищно мешать друг другу. К тому же совершенно непонятно, чем
занимаются верхние вратари, если верхний сектор ворот вообще
отсутствует.
Мальчик наискосок пересек поле, обогнул деревянные скамьи
трибуны и направился в сторону начинавшегося метрах в ста за полем
леса. Яромир не отставал.
Несколько минут мальчик и сопровождающий его Яромир пробирались
между частым сосняком. Несколько раз мальчик останавливался,
поджимал то одну, то другую ногу, тихо шипел сквозь зубы. Видать,
не привык босиком по опавшей хвое бегать, понял Яромир. Острые
сосновые иголки кололи мальчику пятки, впивались в кожу, но
мальчик ничего, терпел. Вскоре они выбрались из леса на берег
речки. Медленная вода спокойно текла между пологих берегов.
Шириной речушка была невелика, но дна не просматривалось, значит -
глубокая.
Серый остановился у края берега, осторожно сунул пальцы правой
ноги в воду, поболтал ими, оценивая температуру. Вода показалась
ему холодной и он раздумал купаться. Отошел от кромки берега,
присел на траву, сорвал травинку и принялся задумчиво ее жевать.
Яромир устроился в двух шагах. Минут двадцать они провели в
философской неподвижности, изредка поглядывая в небо. На речкой
проносились стрижи. Все выше поднималось солнце. Яромиру вдруг
пришло в голову, что он, наверно, далеко не первый, кто вместе с
Серым сидит на берегу реки и терпеливо ждет пробуждения остальных
детей в пионерском лагере. А вообще, подумал Яромир, сколько
человек ежедневно посещает Заповедник? И сколько из них желает
взглянуть на жизнь в давно исчезнувшем лагере отдыха. Тысяча, две
тысячи, десять тысяч - сколько вот таких же любопытных
экскурсантов рассматривало, изучало мальчика по имени Серый,
старалось понять, о чем думает мальчик. О чем могут думать
мальчики? Яромир покачал головой. Не могу себе представить.
Никогда не был мальчиком. Воспитательная камера не оставляет
воспоминаний. Когда ты выходишь в свет, у тебя есть все нужные
знания, все навыки и представления о мире, в котором ты будешь
жить. Необходимый набор литературных произведений ты получаешь,
чтобы не быть невеждой. Ты знаешь географию и математику, сможешь
разобраться в химических процессах, различить около двух сотен
растений. Ты знаешь место, где тебе нужно работать, досконально
представляешь все тонкости своей профессии. Конечно, и потом нужно
учиться, но основа, фундамент всех твоих знаний у тебя уже есть. А
воспоминаний - нет. Они появятся потом, позже, когда ты станешь
старше, встретишь женщину, и она станет твоей женой. Воспоминания
о успешно проделанной работе, о поездке в горы с коллегами, о том,
как вы разводили первый в своей жизни костер и как пытались спасти
его от дождя. Удачи и провалы, новые идеи и интересные знакомства,
встреча с людьми, зачавшими тебя - твоими родителями. Все это -
твои воспоминания. Иногда ты гордишься ими, порой стыдишься. Но
все - все! - что составляет твою память, принадлежит взрослому
человеку. И воспоминания о том, как ты убежал из пионерского
лагеря, тайком пробрался на берег реки, и сидел, бездумно
поглядывая в небо, такого воспоминания у тебя не будет никогда...
Мальчик поднялся, шагнул к реке, присел на корточки. Поболтал
кистями рук в прозрачной воде, стряхнул блеснувшие на солнце капли
и неторопливо пошагал обратно к лагерю. Яромир двигался сзади, в
нескольких шагах.
Вместе они добрались до футбольного поля. Здесь уже были люди:
трое мальчишек гоняли потертый мяч. Яромир остановился было
посмотреть, надеясь разобраться в правилах старинного футбола, но,
заметив, что Серый не стал задерживаться, решил вернуться сюда
позже.
Они вернулись в одноэтажное строение, прошли в комнату, где
ночевал Серый. Обитатели комнаты уже не спали. Кто-то раздвинул
шторы, и в помещении стало светлее. Двое мальчиков еще лежали в
кроватях, переговариваясь между собой. Иногда они смеялись, но
никто не обращал на них внимания. Остальные занимались кто чем:
трое играли в неизвестную Яромиру игру, передвигая разноцветные
фишки по разрисованному листу бумаги. Один копался в низкой
тумбочке. Дверца тумбочки криво висела на нижней петле, верхняя
оторвалась. Еще один мальчик сидел на застеленной кровати, положив
подбородок на подтянутые к груди колени. Когда в комнату вошел
Серый, этот мальчик оживился.
- Серега, - сказал он, - опять купаться ходил? Поймает тебя
Татьяна когда-нибудь...
- Не поймает, - ответил Серый. - Да я и не купался, вода сегодня
прохладная.
- Слушай, Борисов, а ты мою анкету еще не заполнял?
- Нет, - ответил мальчик.
- Заполни, а? До линейки еще двадцать минут. Как раз успеешь.
- Давай, - легко согласился Серый.
Мальчик, сидевший на кровати, соскочил на пол, откинул дверцу
тумбочки, повозился в ее внутренностях, выронил на пол черный
резиновый мячик (мячик тотчас укатился под кровать) и, наконец,
извлек на свет тонкую тетрадку в зеленой обложке. Передал Серому,
и полез под кровать, искать мячик.
Серый (оказывается, его на самом деле звали Сергеем, понял
Яромир; старинное имя, редкое) присел перед своей тумбочкой на
четырехногий деревянный стул, раскрыл тетрадку. Яромир с
любопытством пристроился за его плечом. Сам по себе бумажный
носитель информации его интересовал мало, не такая уж раритетная
вещь. У Яромира дома были даже две бумажные книги, так что его не
удивила тетрадь. Хотелось посмотреть, как мальчик будет писать в
тетрадке. Вот это действительно редкое зрелище, раньше Яромир
видел его лишь в исторических реконструкциях, да и то раза два-
три, не больше.
Мальчик прочел надпись на первом листочке. Неровными зелеными
буквами наискосок листа было выведено: "Анкета. 20 вопросов".
Серый перелистнул страницу. Яромир внимательно следил за ним.
Здесь вверху листа буквами поменьше синела надпись: "Фамилия. Имя.
Отчество.". Что такое отчество, Яромир не знал. Но догадывался по
смыслу - очевидно, имя отца мальчика. Где-то Яромир слышал, что
так было принято в старину, наряду со своим собственным именем
указывать и имя родителя.
"Борисов Сергей Геннадьевич", - вывел в середине листа мальчик.
До этой записи уже было пять других. Яромир успел разобрать две -
Белоконев Владимир Федорович и Зиякулов Илхом Азимович. Больше
Яромир ни одного имени прочесть не успел, мальчик заслонил
страничку ладонью. Яромир перевел глаза на следующий лист, где
Серый уже писал ответ на вопрос "Дата рождения?". Оказалось,
родился Серый 4 октября 1973 года.
Яромир с некоторой оторопью взглянул на мальчика. Нет, до сих
пор он понимал, что Серый из далеких времен. Из прошлого. Но
сейчас как-то внезапно он понял - этот мальчик старше его почти на
триста лет.
Мальчик продолжал отвечать на вопросы анкеты. Яромир узнал, что
любимая музыкальная группа Серого - "Маки" (а кто-то двумя
строчками выше написал "Ялла хлопок"), выяснил, что любимые фильмы
Серого - "Откройте, полиция" и "Место встречи изменить нельзя" (и
вновь Яромир успел прочесть несколько предыдущих ответов,
запомнилось ему название "И.Васильев меняет работу"), что в лагере
Серому не очень нравится, а был он в нескольких городах, среди
которых Рига и Москва. Но, продолжая наблюдать, как косоватые
буквы ложатся на клетки тетрадных листов, Яромир не отпускал от
себя важную мысль, посетившую его минуту назад. Триста лет, думал
Яромир. Триста лет тому назад жил в пионерском лагере мальчик
Серый, убегал по утрам купаться на речку, играл в футбол по
правилам его времени. Вот этот самый мальчик, с неровно
постриженными волосами, в потертых синих брючках. Мальчик,
обдумывал ответ на очередной вопрос, рассеянно поматывая белой с
черным колпачком авторучкой, а Яромир смотрел ему в затылок и
напряженно думал. Триста лет. Триста. Передо мной - живой человек
из тех времен, когда существовали на свете пионерские лагеря.
Живой, зацепился Яромир. Живой. Да?
Яромир резко сорвал с глаз очки-коммуникаторы. Протестующе
пискнули встроенные динамики, но Яромир писка не расслышал.
Он был один в просторной комнате. Вдоль стен стояли аккуратно
застеленные кровати. Отражался от окна дома напротив солнечный
луч. Тихо было. Яромир провел ногой по полу. На досках остался
отчетливый след. Пыль. Он огляделся. Вон под ту кровать залез за
укатившимся мячиком сосед Серого по комнате. Яромир нагнулся.
Конечно, под кроватью никого не было, лишь датчик движения выпирал
из дощатого поля. Яромир распрямился, задумчиво помотал головой, и
надел очки-коммуникаторы. Мальчик был тут, водил ручкой по
тетрадному листу. По бумаге бежала строка: "Граф Монте-Кристо".
Яромир взглянул на вопрос. "Любимая книга".
- Желаете прервать экскурсию? - спросил голос гида.
- Нет. Буду продолжать.
- Надеюсь, вы будете довольны, - вежливо сказал гид.
- Послушайте, а ведь это не совсем честно, - неожиданно для
самого себя произнес Яромир.
- Что именно?
- Вот такое наблюдение за жизнью детей.
- Это реконструкция, Яромир. Воссозданная обстановка далеких
времен.
- И что же, Сергей Борисов никогда на самом деле не существовал.
- Отчего же, существовал. Возможно, он никогда не был на самом
деле в пионерском лагере им. 50-летия октября, но то, что он
существовал несомненно. Но дело не в этом.
- А в чем же? - спросил Яромир.
- Вы ведь читали выдуманные истории, смотрели различные
реконструкции. Как вы думаете, сколько человек сопереживало
выдуманным героям до вас? А сколько - после вас?
Яромир вспомнил свои размышления на берегу реки и согласно
кивнул.
- Но есть разница, - сказал он. - Те истории были выдуманы от
начала до конца, а здесь... вы сами сказали, что этот мальчик
существовал на самом деле.
- Так ли уж существенна разница, - возразил гид. - И кто вам
сказал, что истории, виденные вами в реконструкциях или
прочитанные вечером перед сном выдуманы?
На это Яромир не нашел, чем возразить.
Мальчик закончил заполнять анкету, закрыл тетрадку, пригладил
оттопыренный уголок обложки.
- Миха, держи, - сказал он и бросил тетрадь автору анкеты. Тот
поймал ее, схлопнув ладони, раскрыл и стал просматривать.
В это время за окном раздался звук трубы. Все быстро
засобирались. Торопливо выскочили из кроватей те двое, что болтали
между собой и смеялись. Свернули разрисованный лист и побросали
разноцветные фишки в тумбочку игроки. Отложил в сторону тетрадь с
анкетой Миха. Встал со стула Серый, сходил к своей кровати,
вытащил из-под нее растоптанные матерчатые башмаки.
Распахнулась дверь и в комнату вошла молодая девушка в светло-
желтом платье. На шее у нее был повязан лоскут красной материи.
- Поднялись? - строго спросила девушка. - Поторопитесь. Вчера на
линейку опоздали, сегодня чтобы без опозданий. Сергей, слышал?
- Да, - отозвался Серый. - Сегодня четвертый отряд опоздает, они
ночью друг друга зубной пастой мазали.
Девушка посмеялась вместе со всеми и вышла из комнаты.
Яромир сходил со всеми на линейку. Мероприятие это ему
понравилось, но он заметил, что детям оно в тягость. Они
нетерпеливо переминались с ноги на ногу, то и дело озирались и,
кажется, совершенно не слушали девочку, которая звонким голосом
рассказывала женщине, принимавшей линейку, о том, что все отряды
выстроены. Женщина и девочка обменялись ритуальными жестами, резко
вскинув согнутые в локтях руки над головой. Вскоре линейка
закончилась и всех детей отправили принимать пищу.
Яромир в столовой Серого потерял из виду, но вскоре после
завтрака нашел его около корпуса, где ночевали мальчики. Яромир
уже знал, что эти одноэтажные строения называются корпусами (как-
то не вязался вид приземистых домиков с этим словом), что дети с
повязанными на шее красными лоскутами называются пионерами и еще
много интересного, в том числе и то, что Катька вчера целовалась
за третьим корпусом с Виктором из второго отряда.
Когда Яромир заметил Серого, тот о чем-то вполголоса
разговаривал с Костиком, тем самым парнишкой, у которого были
часы. С двух шагов Яромир разобрал, о чем речь.
- Я утром ходил, да вода слишком холодная была, - говорил Серый.
- А сейчас в самый раз, солнце уже высоко.
- А Татьяна? - с сомнением спросил Костик.
- Миху предупредим, он, если что, скажет, ушли в футбол играть.
- И она поверит, - скептически заметил Костик.
- Не хочешь, не ходи.
Костик идти хотел и больше не спорил. Мальчики стремительно
двинулись по уже знакомому Яромиру маршруту: мимо футбольного
поля, через сосновый лес к берегу речки.
Быстро покидав в траву одежду, Серый решительно сиганул с берега
в речку. Костик нерешительно попробовал воду пальцами, с сомнением
посмотрел на вынырнувшего приятеля и сообщил:
- По-моему, холодная.
- Да ничего не холодная. Костик, давай скорей. Только часы снять
не забудь, - сказал Серый.
- Они водонепроницаемые.
Костик не спеша разделся, аккуратно сложил брюки и рубашку.
Подумал и все же расстегнул ремешок часов, уложил их в карманчик
брюк. Неторопливо вошел в воду. Яромир заметил, что уже в метре от
берега вода была Костику по грудь. Надо же, подумал Яромир. Такая
с виду маленькая речушка, а глубокая. Он потрогал воду. И впрямь -
холодная. Купаться в такой не хотелось, и Яромир устроился на
берегу, поглядывая на плескавшихся мальчишек. Вот они заплыли на
середину речки, потом рванулись наперегонки к берегу. Костик
обогнал, он плавал лучше. У берега они стали плюхаться животами в
воду, поднимая уйму сверкающих брызг. Яромир умиротворенно глядел
за их плесканием. Вскоре Серому надоело бултыхаться у берега и он
вновь выплыл на середину реки. Там он несколько раз нырнул,
набирая воздух в легкие перед каждым нырком. Должно быть, хотел
достать до дна. Наверное, не достал ни разу.
Костик тем временем выбрался на сушу, попрыгал на месте,
покрутил головой, стряхивая воду. Сел возле своей одежды, достал
из сложенных брюк часы.
- Серега, - позвал он. - Вылезай. Возвращаться пора, Татьяна
застукает.
Татьяна не Татьяна, подумал Яромир, а действительно уже хватит.
Вода-то холодная. Он не тревожился, знал, что при малейшей
опасности над водой зависнет автоматический спасательный мини-
катер. Такие катера должны прибывать за двадцать секунд. Но все-
таки нельзя так долго в воде находиться, от простуды катер не
спасет.
А Серый продолжал нырять. Вот он выскочил из под воды,
отдышался, смахнул с глаз воду и вновь приготовился нырнуть. Вдруг
на его лице появилась гримаса. Серый сморщился, плеснул руками по
воде, на секунду исчез с поверхности, только белела под водой
спина. Вынырнул, ударил руками по воде. Взметнулись брызги.
Костик услышал, поднял голову. Недоуменно посмотрел, как
странными, дергаными движениями Серый бьет ладонями по поверхности
воды.
Яромир не волновался. Наверняка ничего страшного, иначе уже
слышался бы тихий свист двигателя спасательного катера.
Серый вновь исчез под водой, снова мелькнула спина. Несколько
секунд он что-то делал под водой. И вновь вынырнул. Яромир
заметил, что лицо Серого побелело. С носа и лба градом катили
крупные капли.
- Серега! - позвал с берега Костик. Он уже не сидел, успел встать
и подойти к берегу.
Серый не отозвался, повернул к берегу, сделал широкий гребок
левой рукой и вдруг вновь остановился, неестественно крутанулся на
месте и ушел под воду.
- Эй, Серега, - напряженно повторил Костик.
Яромир со слабой тревогой глянул в небо. Ну где там катер? У
парня, кажется, судорога.
Серый снова появился на поверхности. Теперь Яромир уже явственно
видел его лицо. Серый морщился и дергал головой, как-то
беспорядочно, словно кто-то под водой колол его иглой в пятку.
Почему он не гребет к берегу, подумал Яромир. Всего-то несколько
метров. И где этот катер?
Серый снова исчез под водой. Теперь его не было гораздо дольше.
Костик шагнул к кромке берега. Растерянно огляделся. Яромир
машинально повторил его движение. Никого не было на берегах реки.
Застыл в безветренной тишине лес. Неподвижно стояли высокие травы.
Яромир вновь взглянул в небо, ожидая увидеть катер. Редкие облака
xkh в вышине. Где-то под облаками медленно двигался старинный
летательный аппарат, оставляя за собой белесый след. И увидев этот
аппарат, Яромир понял - спасательного катера не будет. Это же
реконструкция. Триста лет назад не было мгновенно реагирующих
автоматических спасательных катеров. И мальчики могли тонуть в
реке от сведенной судорогой мышцы. Гид ведь рассказывал о
несчастных случаях с детьми.
Яромир вскочил. Бросился к реке, заорал Костику:
- Чего ты стоишь? Он же тонет!
Костик не повернул головы, не вздрогнул от крика. Продолжал
беспомощно стоять.
- Ты же плаваешь лучше его, - надсаживаясь, заорал Яромир в самое
ухо Костика. - Прыгай, вытащи его. Ты сможешь, тут всего несколько
метров.
Костик не слышал. Подавшись вперед, вытянув голову, он смотрел,
как Серый колошматит ладонями по воде.
Яромир схватил Костика за плечи. Встряхнуть его, вывести из
оцепенения, заставить прыгнуть в воду. Схватил... и, нелепо
взмахнув руками, полетел лицом в речку. Его ладони свободно прошли
через тело Костика. Загорелый Костик, худой, с выцветшими
волосами, был иллюзией, фантомом, ловким наваждением кудесников
Заповедника. Реконструкцией...
Яромир поднялся, стер со лба ил, отряхнул руки. Из-под воды
показалась голова Серого. Яромир медленно стянул очки-
коммуникаторы. Мелкая, почти неприметная рябь на воде. Плывущий по
течению березовый лист. Мошкара над водой. И - никого. Ни отчаянно
взмахивающего руками Серого посреди реки, ни Костика за спиной.
Он вернул очки на место. Они были здесь. Двое мальчишек, один из
которых тонул, а второй, растерявшийся, никак не мог догадаться
прыгнуть в воду и вытащить друга. Не мог или боялся. Неважно.
Какая разница - растерянность или страх мешали ему войти в реку.
Яромир позвал гида. Гид почему-то не отзывался. Скорей всего, от
падения в воду повредились очки. Скорей всего. Но очки
предназначены для любых условий, они должны работать под проливным
дождем и в мороз, в условиях пустыни и в влажных тропических
джунглях. Они должны работать всюду, но от ерундового падения в
воду у них отказала связь со служащими Заповедника.
Уже несколько секунд Серый не показывался над водой. Над тем
местом, где он пропал из виду, пролетела стрекоза.
Сними очки, сказал себе Яромир. Сними, и ты убедишься, что все
это ненастоящее, что никто не гибнет в узкой холодной речке. Кому
суждено было утонуть, утонул почти триста лет назад. Сними очки,
Яромир. Сними очки. Все равно ты никому не поможешь и никого не
спасешь. Всех уже спасли давным-давно, когда детей стали растить
не родители и учителя, а умные и надежные воспитательные камеры. С
тех пор никто не может погибнуть вот так глупо, на глазах
растерявшегося друга.
Так что же ты стоишь? Сними очки и иди к выходу из Заповедника.
Ты и так многое увидел, многое узнал, что-то понял. Иди, экскурсия
окончена.
Яромир медленно развернулся. Встретился взглядом с Костиком.
Тихо сказал ему:
- Ты не прыгнешь, да? Тебя уже лет двести как нет на свете, зачем
тебе прыгать.
Костик, конечно, не отвечал. В глазах его Яромир не увидел
ужаса. Пустые какие-то глаза были у Костика, как будто он внезапно
уснул с распахнутыми веками.
- Реконструкция, - устало сказал Яромир и пошел по траве мимо
Костика.
Остановился он только шагов через двадцать. Реконструкция,
onbrnphk он про себя. А в реконструкциях не допускаются сцены
гибели людей, гид говорил об этом. Яромир с надеждой осмотрелся.
Вот сейчас появится на реке лодка, или выйдет из леса одинокий
рыбак в старинных резиновых сапогах. Или прибегут искупнуться
пропотевшие усталые футболисты из лагеря.
Он обернулся. Ничего не изменилось. Ни лодки, ни рыбака, ни
встрепанных футболистов. Одинокая застывшая фигурка Костика,
ровное течение реки. Что-то пошло не так, что-то сломалось в
механизме Заповедника, и Яромир увидел то, чего не должно быть в
реконструкциях. Конечно, потом перед ним извинятся. И гид,
направивший его в пионерский лагерь, и люди, отвечающие за
безопасность, и даже возглавляющие цепь Заповедников по всему миру
руководители. Перед ним-то извинятся. А кто попросит прощения
перед мальчиком по имени Серый? Исправят сбой реконструкции, и
будут вновь любопытные туристы удивленно наблюдать за сбежавшим до
побудки из лагеря мальчишкой. Сотни туристов. Каждый день новый
человек будет возвращаться на без малого три сотни лет назад и
видеть давно исчезнувшее детство. Кому-то взгрустнется при виде
этого мальчика. Кто-то ощутит себя потерявшим что-то неуловимое,
что-то неизведанное. Такое короткое грустное возвращение в
детство. А потом покинет в Заповедник и больше никогда не
встретится с Серым. Возвращаться в Заповедник не принято.
Яромир сделал два шага к реке. Затем еще два. Трава здесь была
высокая, цеплялась за обувь. Взлетали семена одуванчиков и тихо
падали, теряясь в зелени травы. Яромир сделал еще шаг. И побежал,
быстро, за краткий миг преодолев отделявшее его от реки
расстояние. Перед самой водой он сдернул и бросил в сторону очки.
Куда они упали, он не видел, потому что уже летел головой вперед в
холодную реку. С шумом вода сметнулась над тем местом, куда он
упал. Взметнулась, разбрасывая сверкающие живым серебром брызги, -
и сошлась над Яромиром, быстро успокоившись, продолжая неспешное
течение.
- Да зря ты испугался, - сказал Серый.
- Ни фига себе. Я думал все уже, утонул ты.
- Зря, - тяжело дыша, повторил Серый. - Не мог я утонуть.
- Это почему? - все еще тревожным голосом, но уже с ноткой
знакомого ехидства спросил Костик.
- А мне мама говорила, что у меня ангел-хранитель есть. Он меня
всегда спасет.
Костик, конечно, не верил в ангелов, но промолчал. Застегнул на
запястье ремешок часов. Часы были совсем простые, "Заря". Никакие
не водонепроницаемые.
- От Татьяны нам все-таки достанется, - заметил он.
- Угу, - согласился Серый, вытряхивая воду из ушей. - А все равно
я опять сюда сбегу. В лагере скучно.
Костик не ответил. Он поднялся, постучал пальцем по стеклышку
часов.
- Да, пошли, - согласился Серый. - По дороге обсохнем.
Они подхватили из травы одежду. Развернулись и пошли к лесу, за
которым был лагерь. У самого края берега в траве сверкнул
солнечный луч, отразившись от черного стекла, но Серый этого не
заметил. А Костик, если и увидел, ничего не сказал.
