Сорванная «Башня»

Я собирался в школу, когда позвонил Генка.

- Привет. Я хочу узнать, какая будет сегодня погода.

- Задавай вопрос, - вздохнул я.

- Будет ли сегодня днем дождь?

- Нет.

- А вечером?

- Ген, ты издеваешься?

- Ой, я нечаянно…

- Ничего. Все у тебя?

- Нет… Вот еще что. Тут один мальчишка к нам в класс хочет.

- А что за парень?

- Нормальный. На скутере гоняет…

- Ладно, возьмем. Если он не будет задавать вопросов.

- Я ему скажу…

«И не только ты скажешь», - подумал я, а вслух сказал:

- Хорошо. Давай, пока. За мной сейчас машина придет…

Генка отключился. Я спустился в гостиную.

- Доброе утро, мам. Привет, пап.

- Привет, - бодро отозвался папа, не отрываясь от огромного, во всю стену, экрана. Там шли новости. Сразу четыре канала. Прогноз погоды. Уборка урожая на Земле 2. Окончание монтажа Земли 3. И спорт. Кажется, гонки на Луне. Вернее, на трасе Луна – Земля 1. Папа сосредоточенно жевал сэндвич с натуральной говядиной.

Мама подала мне тарелку:

- Обязательно поешь. Моду взял голодным уходить. До чего себя довел! И на кого ты только похож?

Я вздохнул. Мама прошла множество тренировочных курсов по общению со мной. Но от своих привычек так и не избавилась. В груди стало тесно, пришлось ответить:

- Больше всего я похож на твоего дедушку, Анатолия Петровича. Около тринадцати процентов сходства у меня с дядей Борей. Ну и остальные примеси менее десяти процентов. Список зачитать?

- Ты меня уморишь! – рассердилась мама. – Я не это имела в виду!

Я пожал плечами. За окном коротко просигналила машина.

- Мне пора.

Я пристегнул к поясу флешку с домашними заданиями и надел наушники. Как я ненавижу эту музыку!

- Мам, ну когда сказки купишь?

- Уже заказала, скоро доставят. Надевай плотней и сделай погромче.

- У меня уши болят!

- И не спорь. Давай, тебя ждут.

Я быстро чмокнул маму в щеку и включил музыку. В голове застучали барабаны. Мама сказала еще что-то, но я уже не слышал.

Сказки привезут только на следующей неделе. На фирме какой-то сбой в заводских программах и заказы не отгружают. Но говорить об этом я не стал.

Толпа начиналась сразу у калитки. Сотни людей стояли, напирая на охрану, и что-то кричали мне. Кажется, их стало еще больше, чем вчера. Я прижал к голове наушники и нырнул в машину.

- Привет, вундеркинд, - улыбнулся мне дядя Джо.

- Привет, бодигард, - буркнул я. – Хоть бы что-нибудь новое придумал.

- Ни к чему. Из песни слов не выкинешь. Пристегнись.

Он сразу рванул вверх. Я представил, как сейчас заложило уши у людей внизу, и злорадно хмыкнул. Ничего, потерпят. Я из-за них больше терплю.

До школы было недалеко, минут десять лететь. Особенно, если делать это так, как мы – по правительственному коридору, в котором всегда пусто.

Мы сели на школьном дворе. Я снова надел наушники. Дядя Джо хлопнул меня по спине, и мы вышли из машины.

Перед школой было солнечно и пустынно. Уроки уже начались. Но я не боялся опоздать. В моем классе уроки начнутся, когда приду я.

Наушники я снял, только пройдя три кордона и усевшись за парту.

- Здравствуй, Миша.

- Здравствуйте, Анна Петровна. Привет, ребята.

Остальные уже собрались. Все восемь учеников. Они приходили пораньше. Я завидовал им.

- Давайте начнем, - сказала Анна Петровна, и я выбросил из головы мысли о несбыточном. Все равно я никогда не смогу быть как все.

После уроков меня опять ждала машина. Но я задержался в классе.

- Давайте быстро, ребята. По одному, ладно?

Одноклассники привычно обступили меня. И посыпались вопросы.

- У меня мама уехала, когда вернется?

- В понедельник.

- Мне обещали модель щенка, купят?

- Нет.

- Меня спросят завтра на математике?

- Да.

- Я жду важное письмо. Оно скоро придет?

- Послезавтра.

- Родители возьмут меня с собой на Мальту?

- Нет.

- Кто выиграет в лунных гонках?

- Марио Кон.

- Мою бабушку в больницу положили, что будет?

Я очень хотел соврать. Но что поделать, если я не мог! И я сказал:

- Маш, мне очень жаль…

Машка поняла мгновенно. И заплакала – молча, без всхлипов. Только слезы текли по лицу. Ребята сразу развернулись к ней, начали бормотать что-то утешающее. Генка остался стоять рядом со мной.

- Спрашивай.

- Я уже спросил утром.

- Ах, да, я и забыл… Да ладно, чего там. Спрашивай еще.

- Давно хотел одну вещь узнать… Можно ли изменить будущее? Если заранее знать, каким оно будет?

Я кивнул. На этот вопрос я мог ответить сам. Когда-то давно мне это объяснял дядя Слава. Тот, кто открыл мой дар. Или проклятье. Как посмотреть.

- Нет, Ген. Будущее уже записано, как в книге.

- Но можно же спросить про что-то и поступить наоборот! Вот ты Сереге сказал, что его спросят завтра на математике. А он возьмет и в школу не придет.

- Придет, - вздохнул я. – В этом-то все и дело.

За окном снова просигналила машина – настойчиво и длинно.

- Ладно, пока. Звони вечером, поболтаем…

И я поехал в Институт. Другие ребята побежали домой. Они гуляли, ходили в кружки и секции, смотрели телек, катались на бордах и скутерах. А я ехал работать.

Конечно, можно было не ехать. Но тогда не будет двухэтажного дома, тенистого сада и экрана во всю стену. Есть придется синтетику, на которой только написано «ароматизатор, идентичный натуральному», а вкус как у прогнившего пластика. А охрана и спецкласс останутся все равно…

В институте меня встретила женщина с милой улыбкой. Я на эту улыбку не покупался. К ней в придачу были глаза. Внимательные и холодные, как у робота. Она мучила меня уже полгода, а я даже не знал, как ее зовут.

- Здравствуй, Миша, - ласково сказала она. А глаза все те же. – Давай начнем. Сок в холодильнике.

Я кивнул и залез на высокий стул. Откинулся на широкую спинку и закрыл глаза. Сока пока не хотелось.

И началось.

- Когда запустят новую станцию «Земля 3»?

- Через полгода.

- Кто станет президентом Южного континента?

- Гонсалес Умос.

- Когда ожидать очередную эпидемию?

- Через год и три месяца.

- Что это будет за болезнь?

Я приоткрыл один глаз:

- Вы что, не знаете? Один и тот же вопрос задавать нельзя.

- Это разные вопросы, Миша.

Я снова закрыл глаза. Это пусть она роботов обманывает. А я не отвечаю на один и тот же вопрос дважды. Дело не в том, что не хочу. Просто у меня нет ответа. Это даже ребята в классе знают, только Генка забывает иногда. Его даже в мой класс не хотели брать, он какие-то тесты не прошел.

- Ну, Миша, соберись. Это очень важно.

Я разозлился. Но сдержался. Психовать было нельзя. Военные этого не любят.

- Извините, ответа не будет. Я не могу отвечать дважды на один вопрос.

- Хорошо. Это будет новая болезнь или известная науке?

- Я не знаю. У меня нет ответа.

- Миша…

- Не знаю я!

- Ладно, успокойся.

Я мстительно отвернулся. Знает, что мне нельзя нервничать. Если я быстро закончу сеанс, ей влетит.

- Кто победит на лунных гонках?

На этот вопрос я сегодня уже отвечал. Правда, ответ не запомнил. Придется поднапрячься… Жаль, что я не смотрю новости.

- Марио… этот… Кун… Нет, Кон.

- Ты уверен?

- Да, у меня сегодня уже спрашивали об этом.

- Кто?

- Одноклассник.

Она вдруг заволновалась:

- Ты сказал об этом? Ты многим рассказал?

- Все в классе слышали.

- Что теперь будет… Ты что, не понимаешь?

- Нет, - слегка растерялся я.

- На результат этих гонок сделаны ставки. Это большие деньги! А теперь все полетит кувырком! Сколько раз тебя просили не отвечать на вопросы!

Я мстительно ответил:

- Четыре тысячи семьдесят два раза.

Честно говоря, число я придумал. Она ведь ничего не спросила.

В голове начало гудеть. Наверное, еще вопросов десять я выдержу, а потом – как всегда. Дикая головная боль и горькая таблетка. Но после этого меня отпустят домой.

Я встал и открыл холодильник. Пока я наливал сок, моя мучительница кого-то вызвала по интеркому, торопливо и тихо заговорила. Вот смешная. Ведь будущее учитывает все. Даже то, что появится вот такой пацан, способный знать наперед. И все события происходят с учетом этого. Значит, все идет, как должно идти. И если кто-то потеряет большие деньги – значит, так было предрешено. И я ни при чем.

В голове гудело все сильнее. Я не хотел прислушиваться, но все-таки разобрал:

- Он просто отвратительно воспитанный мальчишка, у которого звездная болезнь!

Стакан выпал из руки. Но как он упал на пол, я уже не увидел. В глазах потемнело.

Жарко, нечем дышать… Тяжесть в теле…

Когда я открыл глаза, рядом со мной стояли двое – дядя Слава и незнакомый человек. Я почему-то сразу понял, что этот дядька будет моим новым мучителем. Они все похожи. Добрые улыбки и беспощадные глаза.

- Уберите его, - попросил я.

- Чего? – удивился дядя Слава. – Миш, успокойся.

- Не хочу с ним разговаривать, - ответил я и почувствовал, что сейчас разревусь. – Пусть он уйдет.

Дядя Слава махнул рукой, и мы остались одни.

- Ты пойми, Мишка, - мягко сказал дядя Слава и сел рядом. – У них ведь работа такая. Командование составляет им вопросы, а они задают тебе. Никто не виноват, что так получилось.

- Зачем их присылают? Давайте вы мне будете вопросы задавать?

- Ну что ты, малыш… У меня другая работа.

И тут я обиделся.

- Конечно, вам не до меня. У вас на погонах слишком большие звезды!

И снова навалилась обморочная темнота.

Второй раз я приходил в себя долго, словно выныривал с большой глубины. Открыл глаза и увидел, как дядя Слава торопливо убирает полотенце, заляпанное красным. Понятно. Кровь из носа, обычное дело.

Дядя Слава присел на край кушетки:

- Малыш, я никогда не спрашивал. Но ответь мне: ты что-то знаешь про себя?

- Да,- прошептал я.

- С тобой случится что-то плохое?

Это был второй вопрос, и мой дар молчал. А сам я мог и не отвечать. И даже соврать. Я отвернулся.

- Со всеми когда-то случается что-то плохое.

- Ты… Что-то знаешь про свою смерть?

Я смотрел в стену и глотал слезы. И мысленно благодарил свой проклятый дар. Один вопрос на одну тему. Только один.

- Но ведь для того, чтобы ты что-то узнал, тебя должны спросить?

- А она и спросила.

- Кто?

- Девчонка. Ее звали Наталка.

В детском саду положено днем спать. Я готовился к выпуску и считал, что многие правила уже не для меня. А ее привели первый раз. Ей, наверное, было лет пять. Она лежал в кровати, и тихо плакала. Я не мог смотреть на этот вздрагивающий под одеялом комок. Подошел и прошептал:

- Ну, что ты… Не плачь. Сначала всем плохо, а потом привыкнешь, и тебе даже понравится.

Она высунула из-под одеяла зареванную мордашку:

- Да? А если мама не придет?

- Придет. Обязательно придет.

- А ты откуда знаешь?

- Я все знаю.

Уже тогда я отвечал на вопросы, но взрослые на это не обращали внимания. Кто принимает всерьез шестилетних детей?

Я уверенно сказал:

- Вот поужинаем, начнем играть. Придет твоя мама – такая тетя, в красной куртке, волосы темные кудряшками. И скажет: «А где моя Наталка?». Тебя ведь так зовут?

Она перестала реветь.

- Ты правду говоришь?

- Я всегда говорю правду. И всегда все знаю. Так получилось.

Она распахнула глазенки:

- Все-все знаешь? И знаешь, когда ты умрешь?

Вот тогда это случилось в первый раз. Я отключился. Очнулся в медблоке. И в детский сад уже не вернулся. Меня ожидало долгое медицинское обследование, потом закрытый объект. Но все-таки после ужина я приоткрыл дверь. И дождался. Звонкий женский голос поинтересовался:

- А где моя Наталка?

Все это я сейчас рассказал дяде Славе. Всхлипывая и глотая слезы.

- Так ты не знаешь, что с тобой случится?

- Нет, - соврал я, глядя в стену. – Только дышать трудно, жарко очень. Лицо все мокрое и не вытереть – мешает шлем.

- Какой шлем?

Я понял, что проговорился. Отвернулся и замолчал.

Дядя Слава осторожно сказал:

- Я прослушал запись разговора. И понял, на какое слово ты так реагируешь. И этот шлем… Неужели ты думаешь, что мы выпустим тебя в космос? Особенно теперь, когда мы знаем, что ты там погибнешь? Не забывай, ты очень ценный сотрудник.

Взрослые иногда потрясают своей бестолковостью.

- Я видел это, понимаете? Значит, это будет. Нельзя изменить будущее.

- Мы работаем над этим.

- И как? – ядовито спросил я. – Получается?

Я знал, что не получается. Меня как раз на днях спрашивали об этом: «Чем закончатся испытания по плану «Бета?» - «Провалом»…» Считалось, что я ничего не знаю. По-моему, это глупо. Я ведь на самом деле знаю все.

- Ладно, давай заканчивать, - устало сказал дядя Слава. – Сейчас пройдешь подкрепляющие процедуры и поедешь домой.

Ага, знаю я эти процедуры. Гипноз, чтобы я все забыл. А то вдруг выболтаю государственные тайны. Только вот не действует на меня эта ерунда. Правда, я об этом никому не рассказывал.

- Пойдем.

Ладно, мне не привыкать делать стеклянные глаза. Зато сейчас меня отпустят домой.

Снова пришлось надеть наушники. Иначе было не пробраться от калитки до дома. Огромная толпа стояла у забора и выкрикивала свои вопросы. Хорошо, что я их не слышал. Я быстро пробежал по парку и скрылся в доме.

На столе лежал журнал. А на нем – мое лицо.

- Поздравляю, - сказал папа. – Тебя выбрали человеком года.

- Почему меня? – недовольно сказал я. – Почему не Поля или Стефана? Или Дуга? Парни с моими способностями в любой стране есть.

- Не знаю, - сказала мама. – Тут статья, интервью с разными детьми. И знаешь, многие тебе завидуют. Даже взрослые.

- Тут нечему завидовать.

- Тебе не нравится, что ты стал звездой?

- Я… Стал звездой… Нет, не надо…

Я бормотал еще что-то, а сам уже падал. Третий раз за сегодняшний день. Вернее, летел вниз. В маленькой капсуле для полетов на орбиту. На мне был скафандр, но даже через него я чувствовал, как жарко вокруг. Обшивка капсулы раскалилось, горело все, что могло гореть. Сквозь густой дым я рассмотрел, что руки и ноги у меня длинные. Значит, я совсем взрослый. Это принесло капельку облегчения.

А потом я увидел маленькую девочку. Она стояла на холме, покрытом густой травой и смотрела вверх. И кричала:

- Папка, смотри, звездочка падает! Я загадала желание! Оно сбудется?

И, несмотря ни на что, я улыбаюсь. Потому что знаю ответ.