Сорванная «Башня»( 2005 г. н.э., весна-лето ) |
– Когда становишься взрослым – перестаешь слышать. – Гелька уперлась руками в прогретые солнцем доски мостка, перекинутого через ручей, и изо всех сил ударила ногами по воде. Поднявшаяся куча брызг окатила нас с головы до ног.
– Это, в смысле – совсем глухой делаешься? – спросил ее я. – Мне иногда кажется, что мои папа с мамой совершенно не слышат, что я им говорю. Из-за этого мы частенько ругаемся.
– Ты не прав. Они просто – взрослые. И все. Будь к ним снисходительнее. Они ведь забыли, каково это – быть ребенком.– Гелька поправила выбившуюся из-под панамки прядку. Заливисто, словно смеясь, прозвенели бубенчики, пришитые к краям рукавов ее рубашки и свисающие, нанизанные на нити, с расшитого узорами пояска.
– Тебе это не надоело? – Я легонько щелкнул по бубенцу на рукаве. – Как будто ходячая погремушка.
– Нет. Не надоело. Мне нравится – они так красиво звенят.
– А что за металл?
– Серебро. Вот эти мне дедушка сделал. А еще есть платье – так там и дедушкины, и папины, и братьев нашиты. Они все по-разному звенят, и когда танцуешь, такая красивая мелодия получается…
– У тебя, что, без колокольчиков никакой одежды нет?
– Это не колокольчики. Это – бубенчики. Бубенцы. А без них… Вот, панамка, есть.
– Да, панамка – это да, не спорю.
На мою коленку села стрекоза – я легонько дунул на нее и стрекоза, недовольно взмахнув крылышками, немного покружила над ручьем, а затем полетела в сторону луга.
– Смотри! – Гелька дернула меня за руку. – Там! – Она вытянула руку вперед, бубенчики на ее браслете нетерпеливо прозвенели.
Я посмотрел в указанном направлении и увидел… дельфинов. Я оглянулся вокруг – мы сидели на краю пирса, ивы сменились пальмами, а вместо прохладных струй ручья наших ступней ласково касались теплые волны моря… Один из дельфинов подплыл к нам, я нагнулся, чтобы погладить его…
Гелька вдруг толкнула меня в сторону, и мы упали в высокую траву у дороги. Мимо нас промчались на боевых конях рыцари в черных одеяниях.
– Куда это они? – Поднимаясь, спросил я.
– Воевать, куда же еще. Взрослых хлебом не корми, дай подраться.– Гелька отряхнула грязь с ботфорт. – Ты лучше меч держи наготове – мало ли что. А вот с этой дороги нам лучше уйти.
Весь день мы пробирались по лесу, настороженно прислушиваясь к каждому шороху. Несколько раз нам попадались небольшие, человек по десять, отряды черных рыцарей, но мы успевали спрятаться.
– Такое впечатление, что они кого-то ищут. – Прошептал я, в очередной раз, скрючившись в кустах. – Интересно, кого?
– Лишь бы нас не нашли. – Ответила Гелька, не спуская глаз с рыцарей. – Пошли, совсем немного осталось.
Уже на закате мы вышли к озеру. На берегу ярко горел костер, рядом стоял старик и что-то помешивал в котелке, висящем над огнем.
– Мир вашему дому. – Произнесла Гелька и дернула меня за рукав.
– Мир вашему дому. – Повторил я.
– И вам – мир. – Обернувшись, ответил старик. – Что-то вы припозднились. – Он зачерпнул черпаком из котелка и, подув, отхлебнул глоток. – А знатная нынче вышла ушица, я вам скажу. Присаживайтесь, уже все готово. Вот перекусим и пойдем в деревню на праздник.
Уха была бесподобной – никогда ничего более вкусного я в своей жизни не ел. Я уже доедал вторую миску и подумывал, а не попросить ли добавки, когда к берегу причалил плот.
– Эй, Старик! Ты как – едешь или нет? Гостей-то своих дождался? – Мужчина на плоту помахал нам рукой. – Эх, кабы знал, что ты уху сготовил – ни в жисть бы ужинать не стал.
– Мели Емеля – твоя неделя. Чтобы ты – да от еды отказался? Скорее рак на горе свиснет.
– Твоя правда, Старик, твоя правда. Ну, поторопимся, а то моя Варвара мне такую трепку за опоздание задаст.
Мы забрались на плот, Емеля с силой оттолкнулся шестом от берега, и плот вынесло почти на середину озера. В свете догорающего костра мы увидели выехавших верхом черных рыцарей. Плот чуть качнуло…
Мы стояли на краю деревенской площади. Праздник был в самом разгаре – играла музыка, столы ломились от еды, люди веселились, пели песни, танцевали. Тут и там раздавался громкий смех. К нам подошла женщина в длинном, расшитом серебряными узорами платье, с нашитыми по краям рукавов и поясу бубенчиками. Она поклонилась Гельке, а затем что-то шепнула ей на ухо. Девочка согласно кивнула. Женщина, поклонившись еще раз, ушла.
– Помнишь, я говорила, что став взрослым перестаешь слышать?
– Да. И я не совсем понял, что эта значит.
– Ну, как бы тебе объяснить…
– Словами, желательно. И попроще, пожалуйста, попроще. – Я взялся за края рубашки, и, дурачась, изобразил нечто среднее между поклоном и реверансом. Гелька рассмеялась.
– Ну, если словами. Каждый ребенок способен услышать музыку окружающего мира, потому что находится с ним в гармонии, принимает его таким, какой он есть. А, став взрослым, чаще всего, этой способности лишается. Редкое исключение составляют те, кто, повзрослев, в душе все же остаются детьми.
– Ангелина. – Перед нами стояли две женщины. Одну из них мы уже видели – она подходила к нам раньше, вторая была намного старше. Ее седые, почти белые волосы украшал серебряный обруч. Женщины поклонились Гельке и старшая произнесла: “Пора”.
– Ну, счастливо оставаться. – Девочка обняла меня и улыбнулась. – Вот, держи. – Она оторвала один из бубенчиков с пояса и вложила в мою ладошку. – На память.
Гелька вышла на середину площади – все жители деревни в ожидании замерли по краям. В предрассветных сумерках наступила полная тишина. Девочка подняла руки вверх, сомкнув их над головой, тихонько звякнули бубенчики, а затем резко развела их в стороны – на востоке чуть посветлело.
Это был странный, волшебный, завораживающий танец – движения чудесным образом сочетались с мелодией бубенцов. В этой мелодии было слышно журчание ручейка, шум морской волны, шорох ветра, полет бабочки, шелест листьев, капелька росы на распустившемся цветке…
Откуда-то появились черные рыцари, они, было, шагнули на площадь в мою сторону – но Гелька встала между нами и, не прерывая танца, пошла к ним навстречу. Рыцари, замешкавшись, все же попятились назад и вдруг совсем исчезли. А в мелодии бубенчиков были уже слышны капельки дождя, переливающаяся всеми цветами радуга, плывущие в вышине облака, земляника с солнечного луга, пение птиц, вкус свежевыпеченного хлеба с солью, запах меда…
Первый солнечный лучик скользнул по моему лицу, я на мгновение зажмурился…
… и упав с кровати на пол, попутно приложившись лбом об ножку стула, проснулся. Это был мой последний сон, самый чудесный. Последний сон детства. Сон с запахом меда, вкусом соли и звоном бубенчиков. Через пару часов раздался телефонный звонок, и я узнал, что мои родители погибли при взрыве в метро. Больше я никогда не видел снов. Но иногда, когда мне становилось совсем паршиво и все начинало валиться из рук, я слышал заливистый перезвон бубенчиков – и словно солнышко выглядывало из-за туч, и на душе становилось так легко и светло.
Свою дочку я назвал Ангелиной – она обожает танцевать и, по-моему, так похожа на Гельку…
Сайт работает при технической поддержке Sannata.RuTM | ||
Форумы на Sannata.Ru:
| ||
Design by AST |